Магия страсти [litres] - Анна Чарова

Рыженькая первой взяла себя в руки, изобразила улыбку, склонила голову, чуть присела:

– Бэрри проснулась! Какая радость! Тайя, скажи всем!

– Стой! – хрипнула я и завертела головой по сторонам. – Вы кто такие? Где я? Что со мной?

Полная Тайя замерла на полпути к двери. Улыбка сползала с лица рыженькой, она прикусила губу и потупилась.

– Ничего не помню, – объяснила я свое странное поведение, ощупала лицо, пытаясь обнаружить то, что страшнее чумы. – Где я? Как меня зовут? Бэрри – мое имя?

Нос как нос. Не огромный, а вполне изящный. Губы как губы. Брови. Ресницы. Высокий лоб. Ни шрамов, ни шерсти. Значит, все-таки огромное алое родимое пятно.

Полная Тайя пятилась к двери, я неотрывно смотрела на нее. Страшная, нет, скорее – неприятная, напоминающая злую куклу. Ресниц нет, бровей нет, хотя глаза карие. Нет, все это есть, просто припудрено то ли тальком, то ли мукой, а вот губы накрашены, похоже, свеклой.

– Я должна сказать Арлито.

– Кто это? – поинтересовалась я, мысленно взмолилась, чтоб не муж. Вдруг я замужем за каким-нибудь уродцем и у меня есть дети?

Волосы на затылке зашевелились. Мне придется любить их, заботиться до конца дней, хотя они не мои, а этого тела.

– Маг, который вам помогал, – ответила Тайя, спиной открывая дверь, она вела себя так, будто я могла на нее броситься.

Останавливать ее я не стала. Пусть уходит, рыженькая служанка выглядела более безобидно, ее и стоит расспрашивать про новую меня. Бедняжка тоже с тоской смотрела на дверь.

– Да что я за монстр, которого все боятся? – слетело с моих губ, и пришлось продолжать: – Кто я такая, как меня зовут, что со мной случилось и почему я здесь? Да присядь ты. – Я похлопала по кровати, рыженькая помотала головой. – Садись!

Приказ она исполнила нехотя, села на самый край, готовая в любую минуту спастись бегством.

– Как тебя зовут? – продолжила допрос я.

– Лииса. – Она потупилась, потом глянула с интересом. – Бэрри, вы в самом деле ничего не помните? И меня?

– Не помню даже собственного имени. Ты говорила, что я страшнее чумы, можно посмотреть на себя в зеркало?

Девушка вспорхнула с кровати, с ужасом огляделась, потом рухнула на колени, сложив руки в молитве:

– Бэрри, простите меня! Велите меня высечь, на два дня привязать к столбу! Только не делайте, как в прошлый раз! Проклятый мой язык… наговорил.

Что же, я настолько несносна, что избивала эту милую девушку?

– Поднимись, никто не будет тебя наказывать.

– Правда? – Лииса выполнила приказ, растерла слезы по щекам. Что же я с ней делала, что ее так трясет?

– Присядь вот сюда. Нет, принеси мне зеркало, и побыстрее. Хочу сама увидеть свое уродство.

Лииса выпорхнула за дверь, вернулась быстро с громоздким зеркалом, которое, видимо, сняла в какой-то комнате, водрузила его на кровать. Но вместо того чтобы посмотреться в него, я зажмурилась. Пока не вижу свое уродство, есть надежда, что все не так плохо. Но по законам зарождающегося кошмара я должна была увидеть там чудовище.

Раз, два, три! Оленька, смотри!

Сначала я подумала, что зеркало направлено не в ту сторону и в нем отражается очаровательная чернобровая и черноглазая девушка с темными волосами, которые становились огненными, если на них попадали солнечные лучи. Лишь спустя десяток секунд дошло, что эту девушку, то есть меня, они почему-то называли уродом. Вот так подарок!

Закрыв лицо, я захохотала так, что выступили слезы. Не понимая моей реакции, Лииса убрала зеркало на пол и метнулась в сторону. Отсмеявшись, я попросила его вернуть, чтобы рассмотреть себя получше.

Что за дурацкие шутки, я – красавица! Это лицо мне нравится гораздо больше того, что было раньше. Единственный незначительный недостаток – слишком широкие скулы, в остальном оно идеально: чувственный рот, ровные белые зубы. На форму зубов я никогда не жаловалась, а губы были маловаты, и приходилось их подводить карандашом. Носик тонкий, чуть вздернутый. Глаза миндалевидные карие, почти черные. Ресницы… Всю жизнь о таких мечтала! И брови темные, с изломом, а не три волосинки, как раньше.

Но что вызывало благоговейный трепет – волосы. В прошлой жизни у меня были слабые серые волосы, и приходилось их красить в темный каштан. От химии они портились, превращались в паклю, и я носила карэ, тогда они не успевали сечься. Теперь же природа наградила меня локонами ниже пояса роскошного солнечно-каштанового цвета.

Налюбовавшись на себя, я попросила Лиису убрать зеркало.

– Скажи хотя бы, как меня зовут, где я и что со мной случилось.

– Вы правда-правда ничего не помните? – Лииса втянула голову в плечи, будто посмела спросить что-то страшное.

– Ничего, – соврала я.

Хотелось рассказать правду: что это сон, ни этой комнаты, ни кровати, ни Лиисы не существует. Они исчезнут, как только я проснусь. Но девушка выглядела такой настоящей, что я решила играть по правилам этой псевдореальности, ведь ее короткая жизнь зависит от того, долго ли я просплю, а просыпаться не хотелось категорически – сон начинал мне нравиться.

– Не надо меня бояться, – ободрила девушку я. – Обещаю больше тебя не обижать. Рассказывай правду, какой бы она ни была. Ну?

Лииса смотрела недоверчиво. Казалось, что она не верит своим глазам и ушам.

– Вас зовут Вианта. Вы у себя дома. В эту спальню вас перенесли, когда вы уснули долгим сном. Вы спали одиннадцать дней, бэрри. Все думали, что вы умерли, ваш жених даже заказал вам памятник…

– Жених? У меня был жених?

Служанка опустила глаза и виновато пожала плечами:

– Почему – был? Он у вас есть, бэрр Ратон. Он обрадуется, когда узнает, что вы вернулись.

Обрадуется он! А вот мне совсем не радостно. Тут наверняка принято выдавать замуж по расчету, и мой будущий супруг или старик, или избалованный сопляк, с которым придется хлебнуть горя. Заметив мое замешательство, служанка спросила:

– Вспомнили?

Я помотала головой:

– Нет.

– Вы и раньше не особо хотели замуж, но бэрр Ратон красив. – Она мечтательно закатила глаза. – Хотя и не молод. Он очень добрый, веселый…

– Ты его любишь? – выпалила я и прикусила язык: девушка вспыхнула, вжалась в стенку и замотала головой, ожидая наказания.

– Н-нет! То есть да. Он спас меня. У разбойников. И велел охранять вас, заботиться… Но между нами ничего! Он даже не смотрит на меня.

– Бедняжка. Я тебя обижала? Ревновала? Я его любила?

– Нет, – ответила Лииса кротко. – Не любили.

– Мои родители заставили меня идти за него?

Она посмотрела в упор, и в ее взгляде я прочла сочувствие: